22 мученика

Сухая трава покалывает щиколотки, а зеленый ковер мха плавает под ногами, словно бы шагаешь ты по воде, а не по твердой земле соснового бора. Тропинка уходит в гору и пылит под десятками пар ног. Ярко светит солнце, лучи льются сквозь мохнатые ветви. Высоко синее небо.

Я иду и думаю, что мы только туристы, паломники… Все свершилось более семидесяти лет назад. Бояться нечего. Мы только паломники. Но сердцу неспокойно, по спине бегают юркие мурашки. Мы шагаем, и грани реальности стираются, история приобретает черты настоящего.

Скорее всего, они шли этой же самой тропою. Стояла осень, конец октября. Возможно, небо хмурилось, дул холодный ветер. А может, так же радостно светило солнце. Десятки ног дружно держали путь от самого центра города к окраине, к сосновому бору. Они покинули тюрьму, - «опасные заключенные, сектанты, члены контрреволюционной банды баптистов». Так гласили официальные бумаги.

Все мужчины, им тридцать, шестьдесят и немного за сорок. Их забрали из собственных семей, они успели лишь второпях обнять сонных детей и жен, кратко помолиться и попросить Бога хранить близких, остающихся без кормильца.

Дочь одного из расстрелянных

Они преступники. Они пасторы, служители церкви.

Солдаты направляют их в низину, чашу между холмами. Лопаты в руки. Они копают. Копают себе яму и не страшатся.

Все происходит быстро. Приговор. Выстрелы. Руки, копавшие могилу, остаются неподвижно лежать в ней. Навсегда.

Низина устлана шишками и сухой хвоей. Рядом – гранитная плита и табличка с простыми словами: «На этом месте 27 октября 1937 года были расстреляны служители церкви Евангельских христиан-баптистов всего 22 человека». Говорят, что число было больше, около тридцати человек.

За ними – история.

За ними – жизнь.

Я представляю себя под дулом пистолета. Я представляю, как стою здесь с лопатой промозглым октябрьским днем. Я представляю, как барабанные перепонки сотрясают слова приговора, и вздрагиваю от мысли, что вот-вот…

В приговоре они останутся буквами на бумаге. Сектантами. Контрреволюционерами. В сердцах они останутся образцами горячей и искренней веры. Героями. Наставниками. Учителями. Их имена лишь временно сохранятся в архивах на земле. Но их имена навеки будут в книге жизни на небесах.